МОРОЗОВ
Дмитрий Александрович
(1920-1973)
Родился 2 июля 1920 года в деревне
Забровье Гдовского района Псковской области, в семье учителя.
В семье было пятеро детей. Отец, Александр Иванович, в годы
гражданской войны был фельдшером, заразился тифом и умер вскоре
после возвращения с фронта домой. Вместе с ним умерли и трое
детей. Мама, Мария Моисеевна, одна воспитывала сына. Жили они
в заброшенном хуторе Полый Луг. Выживали исключительно благодаря
тяжелому изнурительному труду.
20 июня 1939 года Дмитрий Александрович Морозов с отличием окончил
среднюю школу города Гдова Псковской (ныне Ленинградской) области
и поступил в Ленинградское артиллерийско-техническое училище,
после окончания которого в 1941 году отправился на фронт. Воевал
в составе 2-го (впоследствии 290-го) стрелкового полка 1-й Полярной
(186-й), затем 45 стрелковой дивизии 26 Армии Карельского фронта.
Участвовал в боях по обороне Заполярья на Кестеньгском направлении,
освобождал Печенгу, порт Линахамари, а также города Северной
Норвегии. После войны продолжил службу в вооруженных силах.
После увольнения в запас в 1960 году вел большую общественную
работу.
Награжден орденами, медалями. Был женат. Имел двоих детей –
сына и дочь.
Скончался в марте 1973 года после тяжелой и продолжительной
болезни.
Свой боевой путь во время Великой Отечественной войны Дмитрий
Александрович описал в своих воспоминаниях.
* * *
Подполковник Морозов
Д.А.
Воспоминания участника обороны и разгрома немцев в Советском
Заполярье (октябрь 1944 года).
Мурманск-Петрозаводск
5 июля 1963 года
Содержание:
1. Выпуск из училища и назначение.
2. Все дальше и дальше на Север.
3. Город Мурманск в 1941 году.
4. Служба в штабе 14-й армии.
5. Новые формирования.
6. Как тяжело без отпуска.
7. Убытие на фронт.
8. Обеспечение частей боевой техникой.
9. Работа и быт в условиях фронта.
10. Артиллерийская техника.
11. Впечатления о войне.
12. Строительство землянок.
13. Зима 1942 года и убытие из Заполярья.
14. Несколько слов о Кестеньском направлении.
15. Обстановка на Карельском фронте (сентябрь-октябрь 1944 года).
16. Снова Заполярья.
17. Прибытие на станцию Кола.
18. Путь от Колы до Западной Лицы.
19. общая обстановка и приказ.
20. Организация боевого питания частей.
21. Путь до Киркинеса.
22. Впечатления о Норвегии.
23. Завершение боевых действий.
* * *
Война... Осенью 1941 года я
уезжал из Ленинграда после окончания артиллерийского технического
училища. Лица отъезжающих серьезно-напряженные. Часть курсантов-выпускников
после окончания учебы остаются в городе. Они прощаются и в то
же время завидуют нам.
На вокзал идем по темным светозамаскированным ленинградским
улицам, по которым не так давно еще мы курсанты маршировали,
занимаясь строевой подготовкой и готовясь к парадам. Теперь
все осталось невозвратимым и далеким воспоминанием...
Над городом висят аэростаты заграждения, иногда скользят лучи
прожекторов, встречаются патрули. На улицах не видно уж той
веселой, живой, остроумной Ленинградской публики, нет яркого
ночного освещения с красивым обозначением реклам магазинов,
театров, кино и ресторанов. Война вошла в нашу жизнь темным
и неприглядным пятном…
Билет получен. Путь на Север открыт. Промелькнули мимо Хибинские
горы с низко плывущими над ними облаками, повеяло холодом. На
остановках, выходя из вагона, чувствуется холодный ветер, правда
и Ленинград, в это время (сентябрь) не баловал нас хорошей погодой,
но все же разница в климате заметна.
Промелькнули какие-то бурные речки и вот открылся широкий Кольский
залив. Поезд как-то незаметно подошел к вокзалу. Город Мурманск
– место моего назначения, где недалеко шли жестокие кровопролитные
бои с фашистами. Хотя в городе еще нормальная, повседневная
жизнь, н осреди гражданского населения много военных: моряков,
армейцев с защитными петлицами, такими же знаками различия и
серым снаряжением, много девушек медсестер и врачей. Близок
фронт.
Представляюсь в кадрах и получаю назначение в штаб 14-й Армии
– в отдел артиллерийского снаряжения армии.
Служба в штабе, связанная с различного рода документами, книгами
учета, многочисленными телеграммами, клеем, черниласи и всеми
канцелярскими атрибутами, меня, как и многих молодых людей того
времени, стремящихся на фронт, не устраивала. Поэтому вскоре
по моему рапорту, я добился перевода и назначения в 1-ю Полярную
стрелковую дивизию, формируемую здесь, в Мурманске в середине
сентября 1941 года.
* * *
Несколько слов о Мурманске,
каким остался он в моей памяти. Город запомнился уже тогда большим
и широким Ленинским проспектом, по обе стороны которого высились
6-7-этажные дома, морским заливом, отражающим на город массу
солнечного света (осень 1941 года была солнечной). Работали
порт, судоверфь, что можно было видеть по многочисленным изгибающим
книзу подъемным кранам и назко плавающим над портом дыму. Растительности
почти не было, только у Межрейсовой гостиницы стояло несколько
молодых березок метровой высоты (да и сейчас они не на много
выросли). Не проходило ни одного дня без бомбежек. Одиз за другим
немецкие самолеты, то поднимаясь, то опускаясь, с ревом бомбили
порт. Несколько бомб было сброшщено и на проспект. Много битого
стекла, кирпичи, вывороченные булыжники, кое-где – кровь.
Вечером с высоты 7-го этажа Междурейсовой гостиницы виден пожар
в порту, горит нефть в цистернах, какие-то портовые сооружения,
чувствуется сильный запах гари.
Так выглядел Мурманск, и так он запомнился мне в сентябре 1941
года – в первые месяцы Великой Отечественной войны.
* * *
Получил назначение в дивизию.
Представляюсь командиру дивизии полковнику Коломийцу С.В. и
командиру 2-го стрелкового полка (впоследствии командиру 290-го
стрелкового полка) капитану Шупко. Много работы. Надо в течение
6-7 суток вооружить дивизию. Работаю и за начальника артснабжения
дивизии и полка (в первые годы войны крайне недостовало технических
кадров).
Путь из Мурманска в Колу (на артиллерийский склад смешанного
вооружения и боеприпасов) и обратно с погрузкой-разгрузкой и
оформлением документов занимает около 3-4 часов. Успеваю сделать
2-3 рейса в светлое время, затем темнеет. Ночью езда труднее,
фары закрыты, лишь узкая щель освещает дорогу, двигаемся, как
говорят, «на ощупь». Оружие и боеприпасы сгружаем прямо у казармы
военного городка №2, здесь же выдаем подразделениям и частям.
Помощников мало, всего трое, не хватает людей, хотя по штату
(как потом разобрался) было положено в стрелковом полку – 4
офицера и 9 человек сержантов и рядовых. Находясь в училище
мы изучали все вопросы, с какими может встретиться артиллерийский
техник вплоть до военно-санитарной подготовки и теории военного
искусства, а вот изучения штатов, штатной потребности и обеспеченности
коснулись лишь вскользь. Да и то, главным образом, изучали формы
учета и отчетности. А сейчас комплектование штатов зтало главным,
первостепенным вопросом. Оружие выдавали больше по потребности
и личным заявкам командиров подразделений, по принципу «кто
что хочет иметь»...
Большой спрос у командиров на личное оружие (пистолеты «ТТ»
и револьверы). На дивизию выделяли всего ящик (60 штук), а нужно
было около 500. Совершенно не было автоматического оружия –
ППД и винтовок СВТ. Получил 2 ящика (около 100 штук) кавалерийских
шашек для каких целей они были выданы в Заполярье, для меня
неясно до сих пор и которые так и пролежали на складе без применения.
Материальная часть артиллерии – 76-мм горные пушки образца 1909
года (старые, оставшиеся еще со времен гражданской войны, к
тому же неисправные), 45-мм противотанковые пушки образца 1932-1934
годов, которых никто не знал не только устройство, н ои правил
стрельбы, особенно с закрытых позиций. Самое хлопотливое и «темное»,
как говорят, дело было с артиллерийской аммуницией, особенно
с комплектацией. В училище мы ее совершенно не изучали, так
как готовились артиллерийскими техниками корпусной и БМ (большой
мощности) артиллерии на механической тяге.
Личный и командный состав был неоднороден. Кадровых командиров
было очень мало, это были в основном командиры частей, начальники
штабов, заместители, большинство командиров рот, батарей, взводов.
Командиры батальонов частично были офицерами запаса, много личног
осостава, в том числе сержантов, старшин прибыли из лагерей.
Военная подготовка у большинства была слабой. Достаточно сказать,
что после первых артиллерийских стрельб все шесть 45-мм орудий
оказались «неисправными», так как никто из личного состава расчетов,
в том числе и командиры, не могли разобрать и собрать клиновой
полуавтоматический затвор пушки для очистки от нагара и смазки.
Поэтому мне приходилось на первых порах не только вооружать,
но и обучать, особенно вопросам подготовки орудий к стрельбе
и устранения встречающихся задержек, не говоря уже о выверках
прицелов и проверки противооткатных устройств. По некоторым
видам техники и мне приходилось кунсультироваться у командиров
пулеметных и стрелковых рот, как например зенитные прицелы для
станковых пулеметов «Максим». Иногда случалось, что кое-что
из комплектов оказалось непоученным (видимо и на складах специалистя
плохо в них разбирались). Так начались мои первые шаги службы
в начале войны.
В мирное время это прошло бы или вернее «вошло» спокойно, ьез
той нервозности, что зачастую имеет место в армии. В условиях
же войны, близости фронта, скоротечности времени вызывало иногда
горечь и неудовлетворенность своими действиями. Как трудно не
было, н очасти были вооружены и обеспечены всем необходимым
для боя и 15 сентября 1941 года мы вступили в бой.
* * *
1-я Полярная стрелковая дивизия
выступила на фронт. На Севере активные боевые действия немцев
начались 29 июня 1941 года. На рассвете немецко-фашистские войска,
сосредоточенные на Мурманском направлении перешли в наступление.
В первом эшелоне противник имел до 2-х дивизий и рассчитывал
одним ударом разгромить прикрывающие границу советские части,
быстро овладеть Мурманском, полуостровом Рыбачий и морскими
базами Северного флота. Наступление противника поддерживалось
сильной группировкой артиллерии. Авиация совершала налеты на
обороняющиеся войска на полуостровах Средний и Рыбачий, бомбили
города Мурманск, Полярный. Кроме того наносили удары по кораблям
флота и береговым укреплениям: губа Кутовая, Васига (Северодвинск),
Титовка, Сайда-губа.
Прикрывавшие Мурманское направление наши части под давлением
превосходящих сил противника вынуждены были оставить свои позиции.
Оказавшись отрезанными друг от друга, эти части с боями начали
отходить в восточном направлении. Одна из частей отходила в
направлении Полярного и Мурманска, а другие отошли на полуостров
Средний, где и заняла оборону на рубежах горного хребта Муста-Туптури.
Командир немецого 19-го горно-егерского корпуса генерал Дитя
в своем приказе на наступление заранее наметил, когда, каким
образом и куда должны выйти каждый горно-егерский полк. Он настолько
был уверен в успешном выполнении этих планов, что на 20 июля
1941 года назначил парад своих войск на стадионе города Мурманска.
К 30 июня противник овладел населенным пунктом Титовка, а к
исходу дня переправился через р.Западная Лица и захватил плацдарм
на восточном берегу. Продвижение частей противникав этом направлении
создавало реальнуюугрозу Мурманску и основным базам Северного
флота. Вскоре враг был остановлен и вынужден был снова отойти
на западный берег реки.
Однако в сентябре 1941 году немецко-фашистское командование
подтянуло свежее подкрепление, в том числе эсесовские части,
и предприняло новое наступление на Мурманск. К указанному времени
противник находился на подступах к Мурманску (80 км) и упорно
стремился вперед.
Осенью, наряду с солнцем, иногда идет дождь, слякоть, грязь,
холодный пронизывающий ветер. По дороге в сторону к фронту двигались
транспорта: повозки с имуществом, продовольствием, людьми, автомашины
с боеприпасами, ящиками с зимней одеждой. Солдаты в длинных
плащ-палатках, касках, усталые и промокшие, медленно тащились,
толкая вперед артиллерийские упряжки с пушками и 120-мм минометами.
Неподалеку слышались глухие разрывы снарядов, мин, ружейно-пулеметная
перестрелка. Чем ближе к фронту, тем больше раненых. Одни лежат
у обочины дороги с перевязанными бело-красными от крови бинтами.
Стонут, просят курить. Другие медленно бредут по дороге с подвешенными
к груди руками. Выносят тяжелораненых на носилках. Транспорта
не хватает. Кто терпеливо ждет, кто ругается, и над всем этим
продолжают ухать тяжелые взрывы. То вдруг совсем рядом раздается
одинокий взрыв гранаты. Вдоль дороги на бреющем полете с визгом,
шумом и стрельбой проносятся фашистские самолеты. Хорошо видна
свастика. Все бросаются с повозок и автомашин, бегут, падают
и иногда уж больше не встают. Характерно для Заполярья то, что
негде было укрыться, сверху все видно. Часто бывало так, что
самолет гонялся даже за одиночками.
Пункт боепитания разместился в 5-6 километрах от переднего края,
справа от дороги у большого белого камня (в 1,5 километрах от
памятника Героям Заполярья по дороге Мурманск-Печенга). У этого
камня все службы полка. На первых порах не было опыта строительства
землянок. Обычно строили «нору». Выкапывали наскоро котлован,
сверху клали несколько палок, мелкого кустарника, дерна, насыпали
землю. Туда не входили, а заползали на животе. Там лежали, отдыхали,
работали, источником освещения служила плошка с комбижиром,
жгли также щелочь, ружейную смазку, телефонный провод...
* * *
В конце сентября прибыл начальник
артснабжения полка – воентехник 1 ранга П.И.Кедров. Я, воентехник
2 ранга, стал начальником артиллерийской мастерской полка. Теперь
работать стало легче, особенно для меня, не имеющего никакого
опыта.
В период сентябрьско-октябрьских боев 1941 года полк нес большие
потери. Командиры рот, взводов как правило выбывали из строя
в первые же дни с момента назначения. Командовали ротами и взводами
(до получения пополнения) младшие командиры, солдаты. Некоторые
неплохо справлялись со своими обязанностями и получали впоследствии
офицерские звания.
В первых боях был тяжело ранен командир полка капитан Шупко,
назначенный командиром полка Мищенко вскоре был убит, полк принял
подполковник Азаров, который прокомандовал до весны. В майском
наступлении на правом фланге Кестеньского направления он погиб.
Как я уже упоминал 290 стрелковый полк (да и вся 186 стрелковая
дивизия) формировалась и пополнялась впоследствие не только
из запаса, но часть солдат и сержантов приходила из лагерей.
Все они честно и добросовестно выполняли свой воинский долг
перед Родиной в период Великой Отечественной войны. Не было
случаев дезертирства, трусости и неповиновения. Многие геройски
пали в боях, другие оказались в числе награжденных орденами
и медалями.
В службе артиллерийского снабжения 290 стрелкового полка были
сержанты и рядовые мастера-ремонтники стрелкового, артиллерийского
и минометного вооружения, прекрасные специалисты – мастера своего
дела старший сержант Орехов Н.П., сержант Теплищев А.И., рядовые
Лепешкин Н.Ф., Щербаков П.К,, сладшие воентехники Белозернов
В.И., Жигалин А.И. (погиб на Кестеньском направлении), Чикиндин
А.Н. (убыл в госпиталь по ранению на Масельском направлении).
Нам приходилось заниматься ремонтом оружия на огневых позициях,
за исключением стрелкового оружия, которое привозили на склад
от убитых, исключительно в разбитом состоянии (с поломанными
прикладами, изогнутыми стволами, заклинившими затворами и т.д.).
Большое количество неисправностей в вооружении был освязано
с плохим уходом, сбережением и эксплуатацией (в условиях фронта
это было так). На чистку вооружения никто не обращал внимания:
ни солдат, за кем закрепили это оружие, ни его непосредственный
начальник, ни тем более офицер-командир. Зачастую приходилось
слышать несправедливые упреки и получать взыскания по причине
появления неисправностей в вооружении (особенно у пушек и станковых
пулеметов «Максима»), тогда как в конечном итоге, как выяснялось,
их могло и не быть, если бы своевременно чистилось оружие. Тот
ремонт, который немыслим был в мирных условиях, на фронте имел
место.
Так, например, у винтовок погиб ствола исправлялся простой правкой
молотка на свинцовой плите. Станковые пулеметы «Максим» с пробитыми
кожухами не паялись и не заваривались. Для этого не было подходящих
условий, материалов и оборудования. Поэтому на отверстия накладывали
«пластырь» из свинца или асбеста, затем все затягивалось двумя
полумуфтами с винтами и гайками.
Подвоз боеприпасов и других видов обеспечения производился по
дороге на Печенгу. Автомашины, как правило, двигались в совершенной
темноте, поэтому очень много было аварий, в том числе срыв машин
с обрыва (с дороги) в воду, особенно много было в последнюю
ночь в начале ноября 1942 года, когда дивизия передислоцировалась
с Мурманского на Кестеньское направление.
290-й стрелковый полк выступал, как обычно, ночью. К этому времени
прошелмокрый снег, затем ударил мороз с сильным ветром. На другой
день на дороге на м.Мишукова можно был овидеть под обрывами
дорог (справа и слева) автомашины совершенно перевернутые колесами
вверх, много было и человеческих жертв.
В канун 7 ноября полк прибыл на 34-й ж.д. разъезд ветки Лоухи-Кестеньга.
Здесь к этому времени противник предпринял решение перерезать
ж.д.ветку и захватить ст.Лоухи, тем самым прервать ж.д. сообщение
с Мурманском.
Сильные бои к этому времени шли в 40-42 км шоссе Лоухи-Кестеньга.
Полк с ходу после выгрузки на 34 разъезде вступил в бой. 34-й
разъезд, где мы разгружались – разбит и выжжен. Нет, не только
построек, н ои растительности. Кругом «обглоданная» растительность:
расщепленные березовые и сосновые пни, куски деревьев, макушки
елок и сосен. Сплошные воронки и ямы от взрывов авиабомб и снарядов,
кровь. Под откосом жеоезной дороги погибший бронепоезд, который
как и человек сражался до последней минуты и здесь «умер». Толстые
стальные плиты и башни дежат далеко отброшенными от железно-дорожного
полотна.
Недалеко от разъезда слышалась пулеметная стрельба, здесь фронт
находился ближе.
Очень низко летали фашистские самолеты, строчили и стреляли
из пулеметов и пушек по подводам и отдельным людям, двигающимся
к фронту. Шли сильные бои за Кировскую железную дорогу. Полк
по нескольку раз пополнялся личным составом. Противник, несмотря
ни на какие усилия, не мог перерзать дорогу. Кировская железная
дорогапродолжала функционировать, перевозя большое количество
военных грузов и продовольствия, крыйне необходимых фронту.
В основном на Кестеньгском направлении войска Карельского фронта
занимали стабильную оборону против частей 18-го горного корпуса
немцев. Обычно весной противник начинал «активничать». В апреле-мае,
когда разливались реки, озера, «расползались» дороги, и мы тоже
начинали наступать. Там, где вообще невозможно было пройти и
проехать, делали вновь дорогу. Саперы (инженеры) из довольно
толстых стволов деревьев настилали «дорожку», скрепляли и по
такой дороге можно было свободно проходить, перевозить тяжелую
артиллерию, проезжать небоясь «утонуть». У переднего края обороны
ничего нельзя было сделать, так как противник вел сильный огонь.
Поэтому здесь приходилось «плыть». Подразделения солдат обычно
двигалось как попало, оружие, особенно ружья ПТР, лежат на плече,
стволы их очень высоко выделяются. Ноги не идут, а волочатся
по воде, слышится только хлюпанье и всплески воды. Это еще ничего.
Хуже было с ранеными, так как никакой вид транспорта подойти
к переднему краю не мог. Вывозили на 2-х приспособленных палках-волокушах,
конечно, такая палка иногда переворачивалась. Легко раненые
иногда, проделав такой 25-30-километровый путь, умирали в дороге.
Что касается боеприпасов, то их доставить можно было лишь вьюками
по ящику-по два; обычно обходились тем запасом, какой можно
было подвезти, пронести, в основном это был неприкосновенный
запас, который все же приходжилось расходовать. Помню, однажды
удалось все же подвезти довольно близко к огневым позициям минометных
рот 5 автомашин с ящиками. Но то был нейс на испытания страхом,
так как ящики не только переворачивались, раскрывались, но и
сами мины были в окончательно снаряженном виде, со взрывателями
и основными зарядами (патронами) подпрыгивали, катались по ящикам,
кузову. Надо учесть и то, что головы взрывателей от удара предохранялось
только целофановым колпачком (тонкое покрытие из пластмассы),
взрыватели первых годов выпуска. Страх за жизни уступал необходимости
выполнить воинский долг перед Родиной.
Вот такие условия, как фактически полное бездорожье, отсутствие
подвоза боеприпасов, продовольствия, исключительная трудность
эвакуации раненых, остались памятными в боях на Кестеньгском
направлении.
Теперь хотелось бы остановиться на солдатах и офицерах, которые
наступали, занимали оборону, находились на отдыхе. По характеру
своей работы – начальника артиллерийского снабжения полка –
мне необходимо было не только обеспечивать подразделения полка
боеприпасами, но и осматривать вооружение, контролировать запасы
патронов гранат у бойца. Это был осмотр без применения соответствующих
калибров и шашек и заключался в конечном итоге в возможности
оружия вести огонь по противнику. Двигается затвор, подаются
патроны, досылаются в патронник, цел ли боек – вот основные
функции оружия. У пулеметов проверялась автоматика стрельбой
из дзота, окопа. Ремонт оружия, в большинстве своем, выражался
в замене отдельных деталей. Здесь же на переднем крае и отдыхали
бойцы. Но какой это отдых!
Сейчас вспоминаешь и думаешь до чего человек сильный и терпеливый.
Сколько мук и переживаний выпадало на его долю. Болота, сырость,
иногда ойцам проходилось стоять на посту в окопе по колено в
грязной ржавой воде, тут же ямы от разрывов снарядов и мин,
впереди к противнику какие-то лохмотья, красноватые лужи воды
вперемешку с кровью, колючая проволока, чернота, гарь. Переходишь,
а иногда переползаешь, от бойца к бойцу, проверяешь запас боеприпасов,
осматриваешь винтовку (автомат). Нет ни тени страха и уныния,
спрашивают последние известия (Совинформбюро) шутят и «веселятся»
как обычно на фронте называли обед, ужин или завтрак. И когда
возвращаешься в штаб и сам чувствуешь себя сильнее и увереннее.
Запомнилось наше майское наступление 1942 года на правом фланге
Кестеньгского направления. Подразделения полка скрытно подошли
к противнику, который не имел здесь подготовленной обороны.
Все это дало возможность нашему полку продвинуться и углубиться
в оборону противника. Однако фашисты оправились, подтянули свежие
силы и теперь сами перешли в контрнаступление. Ранним утром
(часа в четыре) противник сделал артиллерийский налет и вывел
из строя наш гужевой (основной) транспорт (лошадей). Затем подвергая
бомбежке с воздуха наш артиллерийский склад. Три сброшенных
авиабомбы лишь разворотили штабель укупорки, но зато погиб прекрасный
специалист – артиллерйиский техник и хороший товарищ младший
воентехник А.И. Жигалин
(как потом выяснилось в транспортной роте полка оказались два
изменника Родины, которые перейдя к немцам сообщили координаты
артиллерийского склада и транспорта полка). Нельзя слишком близко
от переднего края (2-3 км) располагать такие тыловые подразделения
(о чем и говорят наши Уставы).
К обеду этого же дня немцы потеснили наши подразделения, бомбили
авиацией наши боевые порядки, так что подразделения полка были
вынуждены отступить. Командный пункт, находящийся фактически
в зоне боя, оказался отрезанным и окруженным. Гитлеровские автоматчики
(до 2 рот) прорвались на командный пункт, пытаясь захватить
боевую документацию и знамя полка. Командир 290 сп 186 сд подполковник
Азаров собрал офицеров штаба полка, совместно со взводом пешей
разведки атаковал противника, вывел штаб из окружения, но погиб.
Указом Президиума Верховного Совета СССР ему посмертно было
присвоено звание Героя Советского Союза.
Полк из-за отсутствия подвоза и больших потерь в личном составе
вынужден был отступать. Не хватало боеприпасов (артиллерии),
продовольствия, транспорта, нельзя было эвакуировать с поля
боя раненых, - в таком положении боевые действия были немыслимы.
Уже и артиллерийский склад оказался непосредственно в зоне огня.
Имущества (вооружения) и другого вида боевой техники, а также
патронов и гранат, было примерно на 10 подвод. Надо немедленно
эвакуировать. Но чем? Решение пришло – взорвать все, пытаясь
однако задержать временно противника ручными гранатами, которых
к счастью было в достаточном количестве.
И вот подвязан тол, проведен шнур, осталось только чиркнуть
спичкой. К нашей радости оказалось 5 подвод из 1 стрелкового
батальона (взвод снабжения), котоыре каким-то образом отбились
от бомбежки и оказались как раз у нашего склада.
Приказал ездовым загрузить повозки до предела, остальное, укупорку
и чатсь боеприпасов – взорвать. Это было как раз своевременно,
так как только отъехали на 1-2 км, противник оказался у склада.
Но шнур догорел, начали рваться боеприпасы...
Таковы вкратце впечатления и воспоминания о Кестеньгском направлении
и службе в частях, входящих в состав 186 стрелковой дивизии
26 армии. Теперь о разгроме немцев в Заполярье в октябре 1944
года.
В результате разгрома в июне-июле 1944 года Советской Армией
финских войск, оборонявшихся на Карельском перешейке и на реке
Свирь, и выхода Финляндии из войны, положение 20 горной армии,
оборонявшей район Печенги в Советском Заполярье, значительно
осложнилось. Опасаясь наступления наших войск в Северную Норвегию,
немцы в первой половине сентября 1944 года начали отводить части
18-го горного корпуса с Кестеньгского и Ухтинского направлений
и в конце сентября соединения 36-го армейского корпуса с Кандалакшского
направления в Норвегию. Успорной обороной 19-го горного корпуса
на занимаемых ими рубежах в районе Печенги противник рассчитывал
обеспечить вывод своих войчк с Кандалакшского и Ухтинского направлений,
а также удержать за собой незамерзающие порты Печенга и Киркинес
и никельные разработки в районе поселка Никель.
На основе указаний ставки Верховного главнокомандования командующий
восйками Карельского фронта генерал армии К.А. Мерецков в конце
сентября принял решение силами 14 армии во взаимодействии с
Северным Флотом уничтожить Печенгскую группировку противника
и овладеть районом Печенга-Никель, полностью очистить Печенгскую
область от врага.
В соотвествии с решением командующего фронтом командующий 14
армией генерал-лейтенант В.И. Щербаков решил прочно прикрыться
на участке Губа Большая, Западная Лица, озеро Чапр, нанести
главный удар с рубежа оз.Чапр, высота 232,7 силами 2 корпусов
(131 и 99) в направлении Луостари Печенга с одновременным обходом
силами 2-х легких стрелковых корпусов (126 и 127) южного фланга
обороны противника с рубежа озера Кошка-Явр, высота 307 в напрвлении
высота 326,0, гора Матерт, высота 225, 2, разгромить 2-ю горную
дивизию противника с целью овладения районами Луостари, Печенга.
В дальнейшем, не допуская подхода резервов противника с направления
Салмиярвы, окружить и уничтожить вражескую группировку в районе
западнее реки Титовки силами 99-го и 131-го стрелковых корпусов.
На первом этапе операции предстояло прорвать оборону противника
на участке озера Чапр, высота 232,7, овладеть районом Луостари
Печенга и во взаимодействии с Северным Флотом уничтожить группировку
противника в районе Печенги.
Главная оборонительная полоса проходила от озера Чапр по восточным
скатам горы Мал Кариквай Вишь, горы Большой Кариквай Вишь, высота
232,7. К этому времени я находился в 45 стрелковой дивизии,
куда получил назначение еще на Кестеньгском направлении. Перейдя
из 290 стрелкового полка 205 стрелковой дивизии (1-я полярная
стрелковая дивизия она же 186-я сд так стала называться) в 45
сд сформированную на этом направлении в 1943 году на должност
ьпомощника начальника артснабжения дивизии. Вместе с дивизией,
которая передислоцировалась с Кестеньгского направления на Мурманское
направление в конце сентября 1944 года, я прибыл на ст.Кола.
С эшелонами дивизии прибыло пять вагонов боеприпасов - около
1 боекомплекта. 1 октября 1944 года разгрузившись на ст.Кола,
дивизия находилась на марше по дороге на Печенгу.
45-я стрелковая дивизия вошла в состав войск армии первого эшелона
в так называемую Оперативную группу, которой совместно со 2-й
стрелковой бригадой УР и 3-й морской стрелковой бригадой, а
также 131, 99, 126 и 127 стрелковыми корпусами былол приказано
прорвать сильно подготовленную оборону противника и во взаимодействии
с Северным Флотом разгромить войска 19 горного корпуса, овладеть
городом Печенга и портом Линахамари.
4 октября части 45 сд сосредоточились в районе реки Большая
Западная Лица, а 5 и 6 октября заняли боевые порядки по восточным
скатам горы Мал. Кариквай Вишь, горы Бол. Кариквай Вишь. Артиллерийская
подготовка атаки должна была начаться в 8 часов 7 октября 1944
года. К этму времени в войсках находилось до 1 боекомплекта
боеприпасов стрелкового оружия и до 1,5 боекомплекта артиллерийских
и минометных выстрелов. Ввиду того, что и в двизии было недостаточно
автотранспорта, запас боеприпасов прибывший с дивизией доставлялся
перекатами. Так что к началу наступления от ст.Кола до р.Б.Зап.Лица
находилось 7 артиллерийских складов (пунктов) боеприпасов. На
каждом из них находился человек. Дивизия была обеспечена по
норме и плану операции, но фактически боеприпасы находились
на грунте по пут имарша (на дороге). Транспорта не было.
С большим трудом нам (мне и начальнику артвооружения дивизии
инженер-майору М.Н.Егорову) удалось получить дополнительные
боеприпасы с армейских складов 14 армии, находившихся в районе
войск армии (армейский тыл) и вывезти боеприпасы с дороги на
Печенгу (в районе пос.Кола) ближе к фронту. Таким образом к
моменту наступления части дивизии боеприпасами были обеспечены
в достаточном количестве, вооружение все проверено и отремонтировано,
однако дивизя не имела своих ремонтных органов (не было положено
по штату), поэтому средний ремонт вооружения проводился в армейских
артиллерийских мастерских (их в армии было две), которые не
могли (из-за удаленности) иногда своевременно произвести необходимый
ремонт. Средний ремонт вооружения делали войсковые артиллерийские
мастерские (артиллерйиских и стрелковых полков). Непосредственно
за подразделениями частей были закреплены артилллерийские, оруженые
мастера, которые находились в боевых порядках. Для оперативности
в обеспечении боеприпасами служба артснабжения дивизии была
разделена. Я находился при штабе и командующем артиллерии дивизии:
держал связь с частями (по радио и телефону, а также личным
посещением), докладывая начальнику артснабжения дивизии расход
и наличие боеприпасов за сутки, получал лично указания командующего
артиллерией дивизии по службе артснабжения ему же докладывал
расход и остаток боеприпасов за сутки. Начальник артснабжения
дивизии держал связь с артиллерийским снабжением армии и делал
своевременные заявки на недостающие боеприпасы. Другая часть
службы во главе с помощником начальника артснабжения дивизии
по вооружению занималась вопросами приема вооружения (неисправного
и заручного) и принятие боеприпасов с поля боя. Они же держали
наготове автотранспорт на армейскмих артиллерийских складах
и были связаны со мной и начальником артснабжения дивизии. При
них также находились представители от частей и отдельных подразделений.
Такое распределение обязанностей позволило нам с началом боевых
действий, с одной стороны, быть всегда в курсе боевой обстановки
и своевременно обеспечивать части недостающими боеприпасами.
После прорыва главной полосы обороны противника на участке оз.Чапр,
гор.Бол и Мал. Кариквай Вишь, выс.232,7 (к исходу 8 октября)
и форсирования реки Титовка (9 октября 1944 года) противник
начал отступать. Боеприпасы, подвезенные на «ОП» в большом количестве
(до 1,5 б/к) в районе Бол. и Мал. Кариквай Вишь, остались там,
так как автотранспорт частей и дивизии в целом не мог сразу
поднять их. Плэтому сложилась снова неприятная ситуация, так
как по документам дивизия была обеспечена полностью, фактически
же в частях имелся только неснижаемый запас. К тому же выпал
снег и вывоз боеприпасов с гористых «ОП» вообще стал невозможным.
Артснабжение 14 армии категорически отказало в выдаче сверхположенного
количества боеприпасов. Командующий армией и Военный Совет приказали
вывезти боеприпасы с гор. Бол. и Мал. Кариквай Вишь. Однако
в ходе боев использовали много трофейных боеприпасов, особенного
81-мм мин. С октябре 1944 года войска 14 армии овладели городом
Печенга, портом Линахамари и вышли на государственную границу
с Норвегией.
Дивизии в дальнейшем предстоял путь за границу, так как по приказу
Ставки Верховного Главнокомандования войскам 14 армии предстояло
перейти Государственную границу и очистить Северную Норвегию
от фашистов.
Помню хорошо 17 и 18 октября 1944 года. Штаб артиллерии дивизии
стал у самой границы (небольшой ручеек с мостиком), дальше,
правда, лежали такие же камни, н оуже не наши. Противник оказывал
сопротивление в основном на дорожном направлении на пос.Тарнет
(первый послеок от границы, примерно в 40 км по дороге). Дорога
на норвежской территории проходила также по горно-скалистой
местности, много разбитой, а иногда исправной боевой техники
(мотоциклы, машины, велосипеды, пушки большого калибра прмиерно
по 300 мм, боеприпасы в отличной укупорке). Здесь же лежит неисправная
подвесная дорожка (толстый 6-7 см медно-металлический трос и
много тележек) – подвесная дорожка шла от Киркинеса до Печенги.
Поселок Тарпит открывается большим и широким фиордом: с правой
стороны 2 островка с красными крышами домиков. У причала стоит
несколько мотрных рыбацких судов. Рыбаки такие как на кртинах
и рисунках. Надо сказать, что население Северной Норвегии исключительно
хорошо встречало нас. Женщины с цветами, платьях как и у нас,
с хлебом-солью, приветливо встречают наших солдат и офицеров.
Некоторые заходили в дома, где также встречали исключительное
радушие.
В поселке домики добротные, под краску, окна широкие, комнаты
светлые, у каждого домика национальный норвежский флажок. Если
идет машина легковая или грузовая, обязательно приглашаются
в машину подвезти куда надо.
За послеком Тарпит противник оказал незначительное сопротивление,
войска шли дальше. Одна часть войск двигалась по направлению
с Луостари по дороге на Ахмалахти в Сальмиярви Никель. Другая
часть в том числе и 45 сд по дороге Тарнит-Эльвенес-Киркенес.
Значительное сопротивление противник оказал на подступах к городу
Киркенес и особенно за его овладение. Город Киркенес расположен
на берегу залива Бек-Фьеорд, выходящему в Варангер-Фьорд. Вокруг
города расположенному в центре ровного плато и особенно со стороны
моря ряд гор и скал с наличием большог околичества огневых точек
противника. В том числе и артиллерии, которая находилась в неприступных
каменных дотах убежищах. От горрода почти ничего не осталось.
По берегу залива 4 глиняных 2-этажных дома. Внизу сохранился
1 2-этажный деревянный крашенный дом, впоследствии дом генерал-гшубернатора
или вернее коменданта города, пост которого занял заместитель
командира 45 сд по строевой части полковник Лукин-Григе. Сохранились
чугунные заборы с фигурным литьем, огораживающие бывшие особняки
с полисадниками и садиками с цветами. На дорожных плато и на
склонах гор небольшие домики-коттеджи с белыми наличниками окон.
Недалеко от города большой металлургический завод. Здесь же
недалеко шахты. Небольшая станция с деревянными товарными вагонами.
Громадные насыпи каменного угля. Уголь горит, надо городом или
над тем, чт он него осталось, стоит типичный запах горелого
угля. Ночью видно зарево огня. По отличным дорогам движется
много норвежского населения. Большинство на велосипедах, но
есть и пешеходы, которые выходят из убежищ и стремятся возвратиться
к своим очагам. Но увы, они когда-то были, а сейчас остались
одни головешки. Снабжение тоже никакого. Вот несколько норвежцев
кирками выгребет горелую землю пропитанную также горелым сахаром
(здесб когда-то был магазин или склад). Куски темной массы заваривают
в кипятке и получают что-то вроде кофе.
Наши войска в Северной Норвегии не встретили особого сопротивления.
Движение было в основном по дороге. Поэтому мне отметить что-либо
характерное в вопросах снабжения или ремонта нечего.
Помнится только то, что от Тарнета до Киркенеса я шел пешком
вместе с войсками. Местом отдыха служили большие стога соломы
(повидимому принадлежащие раньше немцам). Надо сказать, что
солома отличный согревающий материал. Если зароешься в солому,
то можно согреться и уснуть. (Ктати сказать и то, что мы были
обеспечены еще по летнему плану, а в Заполярье октябрь месяц
и середина его уже характеризуется заморозками). В результате
нашего успешного наступления немецко-фашистские войска были
частично истреблены, частично потоплены на транспортах в Норвежском
море Бек-Фиорде кораблями Северного Флота. Войска 20 Лапладской
армии с ее хвастливым командованием были разгромлены и изгнаны
за пределы нашей Родины 23 октября 1944 года.
За отличные действия в боях по освобождению нашей территории
в Заполярье от немецко-фашистских захватчиков Приказом Верховного
Главнокомандования была трижды объявлена благодарность войскам
Карельского фронта.
В заключение хотелось бы вспомнить о тех, кто отидал свою жизнь
здесь, в Заполярье, в грозные 1941 год и в годы разгрома фашистов
в октябре 1944 года. Также хотелось бы вспомнить о тех, кто
остался в живых и продолжает трудиться на фйронте мирного труда
и построениея коммунизма. Все те, кого я знал и упоминал в этих
воспоминаниях служили примером отличного выполнения своего воинского
долга перед Родиной. Бесстрашные и неутомимые, они сделали все,
что могли. И даже больше!
Подполковник запаса Д.А.
Морозов.
Благодарим Веру Дмитриевну
Морозову (дочь подполковника Морозова Д.А.) за предоставленные
материалы
* * *
ФОТОАЛЬБОМ
